Сказка №2. Девочка и Дракон

Она сидела и смотрела на море. Солнце лениво опускалось за горы и последние теплые лучи мягким светом падали ей на плечи. Она сидела на берегу и перебирала в руках камешки. На щеках то ли от слез, то ли от брызг прибоя засыхали капельки. Она брала очередной камушек и бросала его в набегающую волну, потом еще один. А затем уронила голову на грудь и разрыдалась. Здесь ведь можно, здесь никто не увидит.

Было уже совсем темно, когда она собралась возвращаться, как в темноте, закрыв на мгновенье яркие огоньки звезд, мелькнула большая черная тень.
Она скинула одежду, точно ворох осенних листьев сбрасывает с себя лес перед тем, как погрузиться в долгие белые сны. Платье сиротливо, немного обиженно и покорно легло у ног, точно вздрагивая от прикосновения игривых пальцев южного ветра.

Девушка переступила через горку одежды и по гладкой, все еще теплой от солнца, гальке вошла в воду. Соленый язык моря недоверчиво и настороженно лизнул ее босые ступни, потом словно узкой ладошкой обхватил щиколотки и мелкие прохладные брызги защекотали колени.

Она постояла, прислушиваясь к ощущениям, а потом легко и плавно скользнула вдоль кромки воды, медленно погружаясь в нее, как дельфин. И тогда сотни теплых ласковых ладоней подхватили ее тело, и, баюкая в своих пенных объятьях, понесли вперед. Она доверяла им, этим маленьким рукам, принимала их ласки и успокаивала свое сердце, прислушиваясь к его биению, и к шороху волн темноты. Так, наверно, должны чувствовать себя слепые котята–несмышленыши, когда инстинктивно льнут к материнскому боку, впитывая тепло всем телом.

Она просто лежала на спине и смотрела, как догорают в летнем небе последнее золотистые капли, и тьма затягивает рваные раны от розовеющего в просветах туч, солнца. И тогда на сцену небес медленно и важно, как известные и гордые, купающиеся в лучах собственной славы, артисты – звезды.
Она плыла вперед, вода легко расступалась под тонкими запятстями и вновь смыкалось за ними, оставляя лишь белую пенную полоску.
- Хорошо бы плыть так, пока есть силы, - подумала девочка, - уже не разбирая, где море, а где горизонт переходит в небо. В этой черной бесконечности, где россыпи сияющих искр и сверху и снизу. Где серебристыми рыбками блестит лунная дорожка и не думаешь, о том, что осталось на берегу. И в какой стороне вообще остался берег. И избавиться навсегда от этой ноющей боли в груди. Там где змеился, извивался вокруг грудей, шрам.
Быть может она бы и плыла дальше и исчезла где- то в теплой звездной ночи, если бы не одно но…
Это «но» появилось внезапно, и огромной черной тенью взорвало серебристую россыпь бусинок на черном бархате ночи – вспороло уродливым черным шрамом тяжело упало где- то у самого берега, поднимая волны, что закачали ее как на огромной карусели.
Снова заныло в груди. Она повернулась и поплыла обратно. Страх и любопытство – странный коктейль струился по ее венам и подстегивал плыть быстрее, чем могло выдержать ее уставшее сердце. И снова и снова что-то резко и внезапно искрило в груди, разбегаясь всполохами боли по крови. Жадно хватая ночной воздух, точно он вот - вот закончится, словно это последний воздух в мире, она плыла назад. Просто плыла, стараясь не думать, пытаясь забыть об огненном черве, который рыл тоннели в ее сердце. Просто плыть.

Наконец, пальцы ее ног ощутили скользкие от водорослей камни, словно все еще хранящие тепло ее ступней. Она выбралась на берег – устало, тяжело, но с надеждой на жизнь и радостью, как человек, попавший в шторм после нескольких дней скитаний по морю, наконец, увидел твердь. Совсем не так, как выходят богини из пенных волн – царственно и грациозно, а устало перебирая руками и ногами, плюясь соленой водой. Так выползают на берег раненые звери. Девочка упала на песок.

Черная неизвестная глыба возвышалась впереди, тускло поблескивая в свете звезд. Она пригляделась и поняла, что это не просто груда камней или единый монолит. Это нечто дышало, поворачивалось в ее сторону.
Мир будто оцепенел, воздух замер. Даже звезды словно перестали мерцать, превращаясь в застывшие нарисованные точки на карте.

В ее сторону поворачивалась голова дракона. Настоящего. Такого как рисуют на картинках и показывают в кино. С черной чешуей, костяным гребнем и огромными бесконечно мудрыми и печальными глазами.
- Боишься, дитя человека? – мягкий шелест внутри головы спроси ее.
- Нет, не боюсь – дрожа, ответила она, - я давно ничего не боюсь.
- Неужели ты действительно веришь в это, дитя человека?
Она слегка пошатнулась, огненный червь все таки нашел ход в ее сердце, и почувствовала, как земля уходит из- под ног, скатываясь в холодную непроницаемую тьму.

Когда она пришла в себя, то не сразу поняла, что изменилось. Она просто лежала с закрытыми глазами и прислушивалась себе. И тут поняла –червь уснул. Не было боли. Внутри исчез обжигающий холод, который всегда оставался следом за движениями боли, как осколки с неровными острыми гранями.
Не было холода и снаружи, хотя вокруг все так же царила ночь и песок должен был остыть и холодить ее хрупкое тело. Но было тепло, как будто она лежала на нагретой солнцем крыше, на черепице, что слегка колола чешуйками кладки.
-Проснулась, дитя человека? – снова не то шепот, не то шелест.

Она наконец нашла в себе силы оторваться от радостной истомы осознания исчезнувшей боли – и оглядеться. Рядом каменным выступом нависал Дракон – его крылья и лапы. Она просто спала на его спине. Происходящее казалось сном – сказочным, немного пугающим, ярким и чарующим. Наверно, ей даже не хотелось просыпаться и не только потому что не было боли. Просто так было спокойно. Словно дома.
Да, - девочка кивнула, словно он мог заметить это легкое, едва различимое в темноте летней ночи движение.
- Вот и славно,- так словно бы он заметил ее жест, продолжил Дракон.
- Алиса – слегка склонив голову сказала, она, чувствуя, как имя скатилось драгоценным камушком по шершавой поверхности языка.
- Я бы с радостью открыл тебе свое имя, человечек, но боюсь, что человеческий слух не в состоянии различить нюансы произношения имени драконов, ни тем более горло не способно воспроизвести его. А впрочем, память тоже не совершенна.
- Можно я тогда буду просто звать тебя Дракон?
- Тогда, я буду звать тебя просто Девочка, - ответил дракон и в движении ночного воздуха, ей почудилась усмешка или улыбка. И ей перестало быть страшно.

Именно так и началась эта странная дружба между Драконом и Девочкой.
Она приходила каждый день, грелась на солнце, лежа на его чешуе, как на крыше дома и рассказывала ему о своем мире. Мире совершенно отличном от того, где Дракон жил раньше. В мире, где люди обитают в бетонных коробках, точно запертые в улье пчелы. Где есть железные звери с огнем внутри.

Он внимательно слушал, задавал вопросы и долго молчал, обдумывая услышанное, пытаясь представить себе мир без драконов и магии. Она по большей части рассказывала и не задавала вопросов, хотя любопытство жгло и искало выход наружу для сотен вопросов. Наконец, она решилась и робким тихим голосом спросила:
- Почему ты здесь?
Он молчал. Долго. Его глаза с узкими хищными зрачками подернулись маслянистой блестящей пленкой воспоминаний. Застывший в своей памяти он безмолвствовал. Она же не зная, что делать и боясь нарушить его покой, неподвижной фигуркой застыла рядом.

- В моем мире была война, - начал он. – Она длилась бесконечно долго. Ни одно столетие. И даже не одну тысячу лет. Люди давным давно забыли из-за чего она началась. Возможно, помнили только самые старые из драконов. Они ничего не забывают, но очень мало говорят. И тем более не любят делиться своим знанием, и таким знанием с другими. Просто все знали, что однажды началась война. Она то затихала, то вспыхивала с новой силой, истощая землю, выжигая поля и леса, уничтожая целые страны и народы. Мы только следили и никогда не вмешивались в дела людей. Они слишком беспричинно смертны, слишком хрупки и недолговечны, мы же наблюдали за вечностью. И не заметили того, что творилось на земле.
Однажды какой- то глупый человек решил, что сможет заручиться поддержкой дракона. И он нашел его. Юного глупого детеныша, который жаждал славы и богатства.

-Человек, - на морде Дракона появилось выражение не злости, и не ярости, а тихой старой злобы и презрения, - он соблазнил его земными богатствами и извратил его дух. И тогда дракон стал на его сторону, перенял его привычки. Он начал искать таких же молодых, которым не нравились многовековые устои. Они все жаждали приключений и славы. И они повели новую армию – сильную, страшную, состоящую из людей и драконов на разгром врагов и завоевание новых земель. Дракон и Человек. – он снова замолчал.
- Что случилось потом?
- Потом… Потом была не просто обычная человеческая война. В судьбу мира решили вмешаться драконы. Старые, мудрые, сильные. Они не хотели, но равновесие вселенной покачнулось и мир застыл на краю пропасти. И в первый раз драконы пошли друг против друга. Старые и сильные против молодых, тоже сильных и быстрых, и куда более кровожадных. Мы сражались и воздух звенел от напряжения, разрывался смертельным криком, рассекаемый нашими крыльями. От выпускаемого огня плавились скалы и полыхала земля, океан кипел и окутывал поля сражений липким, как кровь туманом. А мы бились, не помня себя, найдя упоение в битве.

- Как ты очутился здесь?
- Как бы ты не был силен, хитер и умен – всегда найдется тот, кто окажется сильнее, хитрее. А в моем случае мудрее, - и он грустно улыбнулся. – Это обычная история. И закон жизни, а я слишком сильно поверил в свою силу и неуязвимость. И не заметил, как протянулись к моим крыльям нити, что завели меня в ловушку. Сначала меня спеленало, так что я не мог пошевелить ни одним мускулом, ни крылом, ни даже закрыть глаза. Я видел все, что происходило. Но они слишком боялись меня, страшно опасались, что моя гордость и злость окажется сильнее их заклятий. Тогда меня отправили в изгнание. Нет, в заключение. В другой мир. Я был зол, полон ненависти и она сжигала меня, но не могла спалить моих пут. Так проходили годы. Я мог только наблюдать, как вокруг меня струились ручьи, взростали травы, сменялись сезоны, вырастали деревья, приходили люди. Я же был обречен только наблюдать. И вот в какой- то момент понял всю бессмысленность собственной злобы. Я смирился. Я хотел умереть. Но больше всего желал подняться в небо еще раз. Взмыть так, чтобы сплелись внутри огонь и воздух, чтобы увидеть молнию, суметь промчаться на волосок от земли и заглянуть в зеркало моря. Это желание было сильнее моей ненависти, перед ним не устояли заклятия, и я взлетел. Мои крылья стали слабы за годы без движения. Ветер едва мог поддерживать меня в воздухе, но это было безумное и страстное упоение полетом.

Помню была гроза. Я носился при свете молний, озаряемый синими вспышками и не было никого счастливее меня в целом мире. Также не существовало никого свободнее и опаснее. Я сам стал грозой. Я ощутил себя ветром, беснующимся в поднебесье, молнией и мой могучий рев перекрывал раскаты грома. Я надеялся так и умереть, просто упасть в волны, обессилив. сделав свою тюрьму могилой. Или разбиться о прибрежные скалы, но тот мир больше не мог сдерживать меня и сам вытолкнул.
Так я оказался здесь. Смирившийся, готовый умереть. И медленно превращающийся в камень.
- Почему?
- Этот ветер не способен выдержать меня, а воздух застывает в жилах. Здесь нет магии, ваш мир не предназначен для драконов. Меня вообще не должно было оказаться тут. Поэтому скоро я стану лишь скалой с причудливыми очертанием. Но знаешь, я спокоен. Я был давно готов умереть, а в этом мире обрел друга.

- Я буду рядом… сколько смогу… правда… - она прижалась к горячей чешуе.
- Не волнуйся я не настолько скоро стану каменным истуканом, - и они остались молча наблюдать, как солнце прячется на ночь в теплое, мягкое море, потому что иногда наступают такие минуты, когда слова уже не нужны.
Так почти прошло лето. Когда осень начала уже золотить листву и воздух стал не таким жарким, когда ветерок приносил не только прохладу, но иногда по вечерам холодил плечи, она пришла, ступая тяжело, как раненный зверь, немного прихрамывая, словно забыв, как ходят люди. Словно несла тяжелую ношу, которая угнетала ее, давила на плечи, не позволяя их расправить.
- Я... мне надо уйти, - она говорила, не глядя в ему глаза, закусив губу, словно пытаясь сдержать слова, что сами рвались наружу непрошеными гостями.
Он молчал, но ей хотелось оправдываться, так как будто сделала что-то не то, хотелось сказать миллион ненужных слов. Объяснить., что сама не хочет уходить, что не виновата. И не лгала, а правда бы осталась с ним.

- Просто, я не могу… там была авария и потом операция.. и сердце.. оно… не хочет работать, не может… и… - слезы все же прорвались наружу и солеными ручейками покатились по щекам. Закапали раскаленными искорками на его чешую.
- Операцию делали, - она распахнула рубашку- показывая уродливый длинный шрам, что вился фиолетовой змейкой между грудей, - помогло, но лишь на время. А сейчас… я.. я… не хочу тебя бросать. Ее слезы уже не ручейками, но полноводными реками стекали по его морде.. она рыдала в голос. Прижилась к нему, надрываясь и всхлипывая. Он молчал, но тепло и участие обволакивали ее, как одеяло и наконец мягкими шагами к ней подкрался морфей и убаюкал в теплых ладонях сна. Тьма нахлынула, как волна и унесла ее в большое уютное море сновидений, где она была крылата, и высоком золотистом небе величественно парили драконы.

Во сне она увидела его. Таким каким знали его собратья – гордым, парящим в лучах заходящего солнца, рассекающим ветер.
Ей захотелось заплакать. На этот раз от радости и сжимающей раненное сердце красоты, и прижаться к нему всем телом, как обычно.
- Ну что ты. Снова плачешь? Глупый детеныш человека, зачем же так расходовать влагу? Обещай, что больше не будешь плакать? Слезы ни к чему, веришь? Теперь тебе больше не будет больно, правда. Больше никогда в твоем теле не заноет слабое и хрупкое сердце, больше ни одна болезнь не коснется тебя. – и не дожидаясь ответа, он продолжил, - Теперь мы всегда будем вместе. Пока будет биться наше с тобой сердце. Сердце Дочери Дракона.

- Мы вернемся в небо, я обещаю..
Она открыла глаза, и позвала его, в первый раз назвала по имени, но он не ответил, лишь нагретый солнцем камень был очень похож на уснувшего дракона, который улыбался.

Рейтинг поста:  +8

Тамара Сергиенко

31 января 2017 года

1

201

21 комментарий