Руки матери

Когда Гришенька был маленьким, мама для него была самым лучшим другом. Он просто обожал ее. Все, что есть хорошего в мире, определялось одним коротеньким словом – "мама". Сколько он себя помнил, жили они вдвоем – вместе играли, гуляли на улице, вместе ходили на работу. Людмила, мать Гриши, работала нянечкой в детском саду, так что Гришенька всегда находился под ее присмотром. Многие дети завидовали ему – еще бы, не надо с мамой расставаться ни на час! Люда хлопотала над сыном, как курица над цыпленком. Он постоянно был в поле ее зрения и чувствовал свою защищенность. С мамой мальчику ничего не было страшно и никогда не было скучно. Они были настоящими друзьями! Мама для Гришеньки была самой прекрасной и доброй на всем белом свете…
Впервые он почувствовал неловкость из-за внешнего вида матери, когда пошел в школу.
- А у Гришки мать – уродина! – дразнили его ребята.
- Никакая и не уродина! – выпячивал вперед грудь Гриша.
- Уродина-уродина! – кривлялись одноклассники, строя страшные рожи.
У него была самая лучшая мама на свете! "За что они так? Что она (или, может, он?) сделали им плохого?" - подобные мысли не давали покоя мальчику, но он не делился ими с матерью.

А на празднике Прощания с Букварём у Гришки словно глаза открылись. Он смотрел на свою маму и на мам других одноклассников и с ужасом понимал, что эти шрамы, на которые он раньше не обращал особого внимания, действительно ее уродуют. С левой стороны маминого лица, от виска к уголку рта, проходил широкий розовый шрам, отчего угол глаза был слегка прикрыт, и поэтому лицо казалось чуть перекошенным. Но еще страшнее выглядели мамины руки: бледно-розовые, в сине-красных рубцах, они походили на руки мумии из недавно просмотренного Гришкой фильма ужасов. Мать все время, даже в летнюю жару, носила кофточки с длинным рукавом, чтобы не привлекать к себе внимание. Но изуродованные кисти и обтянутые тонкой кожицей, готовой в любой момент лопнуть, пальцы нельзя было спрятать.
Гриша вместе с другими детьми читал стихи, стоя у доски, и с ужасом переводил взгляд с холеных, наманикюренных рук незнакомых женщин на "незнакомые" руки матери.
Почему он раньше не придавал этому значения? Одноклассники были правы – красавицей его маму не назовешь.

После этого праздника что-то изменилось в отношениях Гришеньки и Людмилы. Он запретил маме провожать и встречать его из школы, скрывал, когда проходили родительские собрания, врал учительнице, что мама очень занята на работе. Когда обман раскрывался, он, опустив взгляд, говорил матери, что забыл про собрание или о том, что ее вызывала учительница. Чтобы у учителей было меньше поводов приглашать маму в школу, Гриша старался хорошо учиться. До седьмого класса он был отличником. Отношения с мамой уже не были доверительными, но все же оставались добрыми.

А в седьмом классе Гришку словно подменили. Сначала в дневнике стали появляться двойки и замечания, затем он стал хамить и срывать уроки.
- Не понимаю, что с мальчиком случилось, - говорила Людмила классному руководителю сына.
- Ничего страшного, - успокаивала та, - дело обычное: во-первых, переходный возраст, а во-вторых, ваш сын влюбился.
- Влюбился? – Шрам на щеке стал краснеть. – Как же так? Он мне ничего не рассказывал…
- Ну что вы, - повела пышными плечами учительница, - разве дети такими вещами с родителями делятся? Сейчас не те времена.
- Ах, ну да, - Люда отвела взгляд в сторону, раздумывая про себя, куда и почему ушла искренность в их отношениях с сыном.

А Гришка действительно был влюблен. Это чувство накрыло его с головой, и он никак не мог понять, что с этим делать. А во всем была виновата та новенькая девочка, пришедшая в класс после летних каникул. Хрупкая, с большими карими глазами, слегка вздернутым носиком и шикарными вьющимися волосами, спадающими русой волной ниже лопаток, она покорила сердца всех мальчишек, вызвав ревность у половины девчонок. "Красотка", - как-то сразу окрестили новенькую ребята. Да, она действительно была хороша! Да и есть в кого! Когда Григорий впервые увидел ее маму, то остолбенел, открыв рот. Ему показалось, что к ним в класс зашла модель с обложки одного из глянцевых журналов, которые постоянно рассматривали девочки. Худенькая, в модном платье, со стильной стрижкой, она походила скорее на старшую сестру Красотки, чем на ее маму. Гриша оценивающим взглядом прошелся по ее лицу, фигуре, наряду, не пропустил и тонкие пальцы с ярким маникюром и, тяжело вздохнув, отвернулся к окну.
Его мама не шла ни в какое сравнение с такой красавицей. Мало того, что мать была изуродована безобразными шрамами, так еще и одевалась как старая бабка, в какую-то выцветшую, немодную одежду. Пугало! – злился на нее Григорий. – Еще не хватало, чтобы Красотка ее увидела. Тогда уж точно – никаких шансов у меня не будет. Кто захочет дружить с мальчиком, у которого мать – уродина? Передернув плечами, Гриша представил, как Красотка смеется, глядя на его маму.

На Новый год учительница предложила детям устроить бал-маскарад и пригласить родителей.
- Хорошая идея, - одобрила Людмила.
- Только не говори, что ты тоже пойти собираешься, - нахмурился Гриша.
- Я с удовольствием, - улыбнулась Люда, обрадованная тем, что сможет (как в былые времена) повеселиться вместе с сыном.
- И не вздумай! – повысил голос Григорий. – Только позорить меня будешь!
- Чем это я тебя опозорю? – растерянно спросила она.
- А в чем ты пойдешь? – попытался выкрутиться сын. – У тебя и одежды нормальной нет.
- При желании можно что-нибудь придумать, - Людмила мысленно перебирала скудный гардероб. – В конце концов, это же маскарад, можно изобразить сказочного героя…
- Ага, пугало, например, - сверкнул глазами Григорий. – Или, может, Фредди Крюгера?
Людмила стушевалась под натиском сына.
- Или ты хочешь Принцессой нарядиться? – брызгал тот слюнями. – Тоже мне, нашлась красавица!
Люда прислонилась спиной к шкафу и почувствовала, как качнулся пол.
На минуту в комнате повисла гробовая тишина. Играя желваками и сжимая кулаки, Гриша смотрел в помутневшие глаза матери.
- Ну почему, почему ты у меня такая … уродина? – выкрикнул он и закрылся в своей комнате.

Примерно через час, когда эмоции утихли, чувствуя вину, Григорий тихонько приоткрыл дверь. Мать сидела на диване и сквозь слезы рассматривала фотографии. На диване были разложены какие-то афиши.
Переведя взгляд на сына, Людмила моргнула, и скатившаяся слеза упала на старую фотографию.
- Мам, - начал было Гриша, но запнулся, не находя нужных слов.
- Тебе интересно, почему я такая "уродина"? – высморкавшись в подол халата, переспросила Люда. – Присаживайся, я тебе расскажу.
Она отодвинула разложенные афиши, освобождая место сыну.
- Долгие годы я скрывала от тебя правду и никогда бы не решилась на этот разговор, - дрожащим голосом начала Людмила, - но, видно, время пришло.
- Ты скрывала причину появления этих ужасных ожогов? – заглянул ей в глаза Гриша.
- А ты что думал, что я такая родилась? – кивнув, спросила мать. – Ничего подобного! В твои годы я была первой красавицей в классе, да и во дворе… С пяти лет я занималась музыкой, после школы закончила консерваторию, не представляла жизни без фортепьяно. На концертах всегда был аншлаг. Все пророчили мне великое будущее! – Люда развернула перед сыном пожелтевшую афишу.
С нее прямо Гришке в глаза смотрела ослепительная красавица! И лишь прочитав имя и фамилию, он поверил что это – его мама.
- А вот твой отец дарит мне цветы, - протянула фотографию Люда. – Мы с ним, кстати, на концерте познакомились. Он восторгался моей игрой! И как потом выяснилось, любил ее больше, чем меня…
- А я его совсем не помню, - Гриша взял другую фотографию, ища сходства с отцом.
- Он нас оставил сразу же после того, как все это произошло, - Людмила задержала взгляд на снимке бывшего мужа.
- Что произошло? – заерзал Гришка. – Рассказывай.
- Тебе тогда два года с небольшим было, - Люда подала сыну снимок, на котором они были сняты всей семьей, – на месте и минутки спокойно посидеть не мог. Все-то тебе было интересно, все-то ты хотел рассмотреть, попробовать. Очень тебе нравилось смотреть, как отец сигареты закуривает – когда спичка огнем вспыхивает. Сколько раз я ему говорила: прячь спички подальше, до беды недалеко. Так нет же, бросал вечно где ни попадя.
Чуть помолчав, Людмила продолжала:
- Так вот, однажды я тебя днем спать уложила, а сама в магазин за молоком побежала. Очереди тогда за всем "километровые" были… С тобой разве выстоишь? А никаких поблажек женщинам с детьми не делали. Времена тяжелые были…сплошной дефицит. И вот когда я уже подходила к дому, то увидела, что он пылает весь. Люди столпились, "пожарную" ждут, близко подойти боятся. А у меня страха не было. Я как подумала, что ты можешь сгореть, так всех распихала и бросилась прямо в пламя. Сразу к твоему "секретному" месту, за столом, побежала. Ты всегда там прятался, когда шкодничал. Еле в дыму тебя разыскала. Хорошо, что пожарников ждать не стала, они бы тебя там не нашли… Я тебя на руки схватила, прикрывая телом от огня, а назад дороги нет – пылает все. Пришлось окно выбивать, а на нем уже шторы вспыхнули, краска пузырями поднимается, огонь пальцы кусает. Только я тогда на это внимания не обращала… Ни боли, ни страха не чувствовала. Об одном лишь думала: нужно тебя на воздух вынести. И вынесла. Тут как раз "пожарная" со "скорой" подъехали…
Григорий сидел с широко открытыми глазами, в которых, казалось, отражалось пламя того самого пожара.
- Я потом в больнице долго пролежала, - вздохнула Люда. – А когда выписалась, отец твой нас оставил. Больше я его не видела. На карьере пришлось "поставить крест". А я, чтоб нам с голоду не умереть, в садик нянечкой устроилась. По-другому я не могла, мне с тобой рядом находиться надо было, ведь ты тоже стресс перенес. У тебя после этого долго еще, года четыре, истерики случались, если ты меня рядом с собой не видел. Так что переучиться и устроиться на более оплачиваемую работу я не смогла, не успела. Да и тяжело бы мне было это сделать…
Гришка пододвинулся поближе:
- Так это, получается, ты из-за меня…?
- Ну что ты, что ты, - потрепала его по волосам мама, - ты не виноват. Это мы, взрослые, не доглядели.
- А почему ты потом пластическую операцию не сделала? – спросил сын.
- Прежнюю красоту все равно вернуть было невозможно, да и дорого все это, - вздохнула Людмила. – А я старалась, чтобы ты ни в чем нужды не знал. По крохам с зарплаты откладывала, чтобы летом к морю тебя свозить, одеть получше, чтобы одноклассники над тобой не смеялись…
- Мам, я такой … ты меня, - Григорий сполз на колени и уткнулся мокрым лицом в изуродованные, но самые родные и любимые мамины руки.

Рейтинг поста:  +17

Mari67na

24 июля 2015 года

3

522

23 комментария